Баронесса София Карловна Буксгевден (нем. Sophie Buxhoeveden; 6 сентября 1883, Санкт-Петербург – 26 ноября 1956) – фрейлина последней русской императрицы Александры Фёдоровны.
Родилась в Петербурге в семье Карла Буксгевдена и Людмилы Осокиной. Сопровождала царскую семью в ссылку в Тобольск. Была отделена от неё незадолго до убийства. Уехала в эмиграцию через Сибирь, Японию и Северную Америку. Жила в Копенгагене, а затем в Лондоне.
В эмиграции Софья Карловна Буксгевден написала три книги воспоминаний: «Жизнь и трагедия Александры Федоровны, Императрицы России»; «Минувшее. Четырнадцать месяцев в Сибири во время революции. Декабрь 1917 – февраль 1919 годов» и «Перед бурей». Они были изданы в Лондоне в 1928, 1929 и 1938 годах соответственно.
Она написала не только о бывшей царской семье, ее жизни в Тобольске и в Екатеринбурге, к которой присоединилась, но и о событиях, произошедших в Тюмени с 17 июня 1918 года по 7 января 1919 года, очевидцем которых являлась.
Воспоминания баронессы С. К. Буксгевден о Тюмени, ее жителях на переломном этапе истории страны, позволяют передать дух времени и, безусловно, являются важным источником по истории Гражданской войны в Сибири.
Оказавшись в первый раз в Тюмени в декабре 1917 года С. К. Буксгевден отмечала высокую степень благосостояния горожан по сравнению с жителями центральной России. При наличии денег, Тюмень казалась страной обетованной для жителей Петрограда, где уже несколько месяцев продовольствие выдавалось по карточкам. Домашний хлеб, сдобные булочки, икра, деликатесная уха из стерляди в местном ресторане по ценам, о которых в столице можно было лишь мечтать.
Пробыв несколько дней в городе, она выехала 1 января 1918 года в Тобольск, чтобы добровольно присоединиться к бывшей царской семье. Путешествие проходило на санях, полностью закрытых рогожами от пронизывающего сибирского ветра. Жуткие холода, бескрайние белые поля и редкие деревни произвели неизгладимое впечатление на столичную жительницу. Остановка в одной из деревень, на постоялом дворе, чуть было не закончилась трагедией, когда она воспользовалась термосом, вид которого вызвал дикую реакцию и обвинение в колдовстве. Местные жители традиционно пользовались самоварами и были крайне удивлены немецким изобретением, ранее не встречавшимся в Сибири. С. К. Буксгевден была не менее удивлена огромным количеством пельменей (вареных, с бульоном, жареных), которые традиционно подавались к обеду, гигантскими размерами замороженных осетров и с трудом размещавшихся на столах тарелок с икрой и дикоросами (клюква, брусника, грибы, кедровые орехи).
Следующее пребывание баронессы С. К. Буксгевден в Тюмени было более длительным. 3 июня 1918 года она вместе с воспитателями бывшего наследника престола швейцарцем П. Жильяром и англичанином С. Гиббсом была выслана из Екатеринбурга. Дорогу длинной в 325 километров им пришлось преодолеть на поезде более чем за две недели! Экстраординарные обстоятельства того времени привели к тому, что поезд через каждые 20 километров останавливался на 4-5 часов, штурмуемый огромными массами беженцев.
Железнодорожные станции были оккупированы больными дизентерией и холерой, повсеместно наблюдалась высокая детская смертность. Тягостный вид похоронных процессий, когда несчастные родители уносили в сторону от железных дорог небольшие картонные коробки и ящики. В тупиках стояли вагоны I и II класса сожженные революционными солдатами за свою «недемократичность». Одноколейная железная дорога Екатеринбург – Тюмень была заполнена воинскими эшелонами большевиков, состоявших из матросов, литовцев (видимо, латышей – А. К.) и бывших немецких военнопленных, заявлявших, что вернувшись в Германию, они устроят нечто подобное. Большевики ехали на войну с чехословацким корпусом, который недавно поднял восстание.
Прибыв 17 июня в Тюмень, группа бывших слуг царской семьи обнаружила, что город находится на военном положении и необходимо зарегистрироваться в местном Совете, после чего они сняли небольшую квартиру по адресу Тобольская, 4 (ныне – улица Комсомольская). Тюмень была заполнена солдатами и матросами с Балтийского флота. Особенно много было матросов, считавшихся тогда «красой и гордостью революции». Это были люди без правил. Они ходили без бушлатов, с открытой шеей, и носили ленты на бескозырках длиной до пояса. По воспоминаниям С. К. Буксгевден, «матросы были в почете, поэтому их обнимали женщины с обеих сторон. Женщины большевиков любили наряжаться. Руки женщин украшали реквизированные кольца и браслеты. Но декрет о национализации женщин в Тюмени в силу не вступил».
Рынок в городе работал, но т. к. Совет установил фиксированные цены, продукты быстро исчезали. Руководители большевиков в очередях не стояли – реквизированные продукты доставлялись им прямо в Совет. С. К. Буксгевден вспоминала, что лучшим способом не привлекать к себе внимание было ношение потрепанной одежды: «Мы выглядели как настоящие пролетарии». Запомнился один местный житель, щеголявший в костюме, видимо сшитом его женой из штор темно-красного цвета. Главным источником получения продуктов питания была продажа или обмен на рынке собственных вещей, которые еще остались от прежней жизни. Архаизация среды обитания сказалась и на сфере обеденных услуг. Рестораны и трактиры в Тюмени работали, но основными посетителями были солдаты и матросы, которые заказывали без оплаты самые дорогие вина и коньяки, а вместо металлических приборов, давно похищенных, пользовались деревянными ложками и вилками.
Частные вклады граждан были давно заморожены, банки не работали. В городе практиковались аресты наиболее зажиточных горожан, за которых можно было получить с родственников выкуп.
Арестованные обоего пола содержались совместно. До людей доходили ужасные слухи об имитации расстрелов. Однако, по утверждению автора, серийных казней не было. На улицах и рекламных тумбах развешивались телеграммы о боях с казаками и чехами. Новости были противоречивыми, а излишне болтливые горожане могли легко стать жертвой доносчиков, которые щедро оплачивались властью. Слуги как класс давно исчезли. Если кто-то выражал недовольство своим работодателем, он угрожал донести на него в Совет и требовал прибавки к зарплате. Людей арестовывали по малейшему обвинению.
К середине июля 1918 года чехословацкий корпус занял Ялуторовск, бои приблизились непосредственно к Тюмени. С целью взбодрить население, большевики очень любили устраивать для трудящихся общественные балы, особенно после получения известий о поражениях на фронтах. Особое место в воспоминаниях отведено сюжету, связанному с похоронами большевиков – красноармейцев, погибших в боях с казаками и чехами. Памятник Борцам революции на месте бывшего их захоронения и сегодня является одним из знаковых мест Тюмени.
С. К. Буксгевден писала, что для захоронения была выбрана одна из самых красивых городских площадей, где недавно немецкие военнопленные – прекрасные садовники, разбили замечательный сад. Тут же находился фонтан, питавший водой население соседних домов.
По слухам, «братская могила рядом с источником воды вызвала эпидемию холеры». Сама похоронная процессия растянулась от железнодорожного вокзала до площади. Убитых оказалось вдвое больше, чем Совет подготовил гробов, поэтому комиссары реквизировали все готовые, в том числе предназначенные для женщин. Яркие бело-розовые «раковины» и красные гробы оказались меньшего размера и произвели на окружающих ужасное впечатление, так как из них торчали руки и ноги, когда их везли по улицам. Непросохшая краска оставляла на руках красные кровавые следы. Руководители процессии потребовали от горожан принять участие в мероприятии – нести своих мертвых товарищей. Желающих, однако, не нашлось. Звучали революционные гимны «Марсельеза» и «Интернационал». «Один фанатик предложил на митинге памяти арестовать и расстрелять всех буржуев сначала в домах с четными номерами, а потом с нечетными, одной из улиц. Потом перейти к другой улице, пока население не наполнится священным страхом».
После 15 июля 1918 года, в городе были слышны орудийные залпы. От большевистского штаба стали уезжать на пролетках немецкие офицеры, видимо не желая попасть в плен к чехословакам. В городе поползли слухи о проникновении в Тюмень казачьих разъездов.
Вечером 19 июля жители улиц, ведущих к Туре, не могли уснуть от шума телег и повозок. На пристани шла спешная эвакуация. С. К. Буксгевден вспоминала, что сначала их квартиру посетила одна группа матросов, потребовав отдать им лошадей, затем группа солдат, спросивших, нет ли у них серебряных вещей? Так как все были напуганы, то из дома никто не выходил, а утром мальчик-посыльный, пробежавший по улицам, сообщил – большевиков в городе нет, исчезли все их часовые. Днем, 20 июля появились объявления от имени старого состава Совета, который берет на себя функции городской власти. Выяснилось, что Шебалдин перед уходом из города приехал в тюрьму и освободил всех арестованных, в том числе политических.
Люди говорили, что расстрельная команда, вызванная им в тюрьму, просто сбежала на одном из пароходов, боясь остаться в городе. Лишь вечером, после 20 часов в город вошли первые казачьи сотни. Еще больше офицеров, казаков и чехов появилось на следующий день.
Многие из них, не задерживаясь в городе, продолжили преследование большевиков, вывезших из города всю наличность. Население охватила радость, даже незнакомые люди обнимались и поздравляли друг друга. Вскоре в городе появилась Е. К. Брешко-Брешковская, называемая «бабушкой русской революции». Она прибыла на пароходе из Омска и в здании Думы был устроен торжественный банкет.
В сентябре Тюмень посетил князь Г. Е. Львов, который подтвердил сообщения П. Жильяра и С. Гиббса о расстреле бывшей царской семьи. К этому времени С. К. Буксгевден устроилась работать переводчиком в Американский госпиталь, расположившийся в коммерческом училище Колокольниковых на горе. Госпиталь возглавил доктор Льюис, известный своей миссионерской деятельностью в Китае, с ним приехали 6 врачей и 11 медицинских сестер.
С особой любовью баронесса вспоминала сестру-хозяйку Флоренс Фармер, организовавшую правильное питание и достойный стол. Вновь появились давно забытые продукты – мясо, шоколад, печенье. В госпитале проходили лечение солдаты и офицеры чехословацкого корпуса, французы и даже вьетнамцы. Особенно тяжелыми были последствия инфекционных заболеваний, занесенных немецкими военнопленными, переведенными в Сибирь из Туркестана.
Осенью 1918 года вследствие очередной волны беженцев из Центральной России обострились эпидемии холеры, сыпного тифа, от которого умерла англичанка, помогавшая автору мемуаров, и в рождественские дни 1919 года баронесса С. К. Буксгевден навсегда покинула Тюмень вместе с чехословацким эшелоном. Она уехала сначала в Омск, а затем – в Лондон. Спустя 10 лет она опубликовала 3 книги своих воспоминаний, в том числе о службе в Царском Селе, 14 месяцах пребывания в Сибири, своих детских воспоминаниях и случайной встрече с 13-летним В. И. Ульяновым. Служила воспитательницей будущего мужа нынешней королевы Великобритании Филиппа. Скончалась в 1956 году.
