Ковалев Василий Яковлевич

Родился 13 января в деревне Бачелино Байкаловского района Тюменской области. Окончил 4 класса школы. Призван в армию Тобольским РВК Тюменской области 24 августа 1933 года в 27 артиллерийскую дивизию, служил по октябрь 1935 года. 8 февраля 1938 года женился на Юшковой Александре Васильевне, родилось 6 детей. Работал матросом, плавал по рекам. С началом Великой Отечественной войны призван по мобилизации в 656 отдельный сапёрный батальон. Прослужил старшиной до октября 1945 года.

После войны Василий Яковлевич работал в колхозе, потом в аэропорту «Плеханово», далее – в Тюменской филармонии, откуда и ушёл на пенсию. После продолжительной болезни скончался 5 февраля 1976 года. В микрорайоне Плеханово есть улица имени Ковалева Василия Яковлевича.

«С войны отец привёз кожаную маску. В маске было отверстие для глаз, носа и рта. Мы, пацаны, конечно, надевали её, играли, пугая друг друга. А внутри маски была байка, такая мягкая ткань. Однажды я спросил, для чего она в маске. «Чтобы не отморозить лицо», – ответил отец. Мой отец служил в Заполярье, в 656 отдельном сапёрном батальоне. Он говорил, что разминирование всегда проходило ночью, потому что днём бойцов бы заметили и застрелили, ведь за минёрами охотились вражеские снайперы. А ночами был жуткий мороз, градусов 40, а то и все 50, и маска защищала лицо. Дивизия была сформирована в Тюмени в Сибири, а в такой мороз могли воевать только наши земляки-сибиряки. Ведь в таких условиях никто не смог бы выдержать. Мы часто слышим, что под Москвой в лютый мороз 28-30°, сражались какие-то бойцы им тоже, конечно же, досталось, но это Москва. Об этом часто пишут и показывают, но очень редко вспоминают про Заполярье, где мороз 30-50°. Вот и представьте, кому было нелегко!»

«А задача наших войск была такой: не дать немцам соединиться с финнами. Вот и приходилось нашим войскам противостоять и тем и другим. И это им удавалось на протяжении 4 лет войны. Однажды осенью, когда наступали наши войска, отец получил приказ разминировать мост через небольшую речку. Вокруг были сплошные болота, в обход никак не обойти. Когда отец подошёл к мосту, на противоположной стороне он увидел прикованного к скале смертника. Их называли «кукушка». Финны оставляли их, чтобы они сдерживали наступление и не давали разминировать мост. У финна-«кукушки» был запас патронов, воды, еды и спирта. Так как он был прикован к скале, он был обречён на смерть, поэтому отстреливался до последнего патрона. Он находился на возвышенности, подобраться незаметно к нему было невозможно, а отец был как на ладони.
И вот что придумал отец. Он спустился вниз по реке, разделся и со штык-ножом в руках переплыл реку. Потом отцу удалось незаметно подкрасться к «кукушке» и обезвредить его. А «обезвредить» тогда означало только одно… Но рисковать было нельзя. Отец дал возможность своему батальону перейти в наступление и выиграть бой. За этот поступок он получил орден Красной Звезды.»

«Как-то решили солдаты истопить баню: попариться, как следует отмыться, постираться. Мороз стоял под минус 50° градусов. Топить баню начали с раннего утра и финны видели, что дым идёт из землянки. Они вели наблюдение за сапёрами. Когда баня была готова, выставили часовых, как положено, зашли в баню, разделись, а оружие взяли с собой. Стали мыться париться, стирать одежду – каждый хотел успеть в баню. А в это время финны внезапно пошли в атаку. Услышав выстрелы, солдаты схватили оружие и в чем мать родила, выскочили из бани с криком: «Ура», бросились в атаку. Солдаты были разгорячённые, от них валил пар, руки примерзали к оружию, но они не чувствовали этого, они бежали, стреляли. Падали убитые и раненые, а остальные бежали вперёд, не чувствуя холода. Атака была отбита, а вот в бане так и не пришлось попариться, так как руки у них были все с ободранной кожей и ноги бойцы чуть не отморозили, но главное – отбили атаку. И потом часто вспоминали эту баню и, конечно, хохотали до упаду, ведь хороший анекдот или смешная история, всегда поднимает настроение, от этого становилось как-то легче воевать. А ведь служба была тяжёлой.»

Часто приходилось минировать и разминировать Онежское, Ладожское озеро зимой.

«Ночами приходилось разминировать проходы в минных полях для разведки, сопровождать её до нужных мест, а после её возвращения ставить мины на место, иначе финны могли переставить мины в другое место, о котором наши бы не знали. Сейчас мне очень трудно представить, как ему и его товарищам удавалось, это сделать. Ведь нужно было найти в снегу мины, ночью в кромешной тьме обезвредить их, нанести на карту для командирования, чтобы знать место их нахождения. Ведь при планировании наступления командованию нужно было знать их местонахождения, и понимать, где могут быть проходы для наступления.»

«Однажды из разведки возвращался наш земляк из деревни Акияры, знакомый отца. Он полз по снегу уже под утро и до наших окопов оставалось не так много, как прозвучали выстрелы. Бойца заметил финский снайпер и ранил. Финны всегда очень метко стреляли, хорошо знали местность и ориентировались на ней, были отлично подготовлены. Вражеские снайперы действовали следующим образом: целились обычно в ноги, чтобы ранить бойца, и чтобы он не смог ползти. Они знали, что раненый будет звать на помощь, и когда кто-то полз, чтобы вытащить его, убивали обоих. Так могло случиться и в этот раз. Раненый боец лежал на открытом пространстве, истекал кровью, у него были прострелены обе ноги, но не было никакой возможности его оттуда вынести. Финский снайпер был очень хорошо замаскирован, скрывался где-то в верхушках елей. Кругом снег и ничего не видно. Отец узнал, что его земляк ранен, и, конечно же, пополз вытаскивать его, хотя его отговаривали. Отец хорошо изучил местность, и ему каким-то чудом удалось вытащить земляка с поля! У его друга отняли обе ноги, так как он, окровавленный, долго пролежал на снегу в сильный мороз.
Я помню, как после войны к отцу приезжал друг, которого он спас. У него не было ног до колена. И вот сидим мы на печке, в дом заходят двое здоровых парней и заносят на руках обезноженного мужчину. У него было 12 сыновей. Только представьте себе – 12 сыновей! Отец с другом всегда подолгу сидели за столом, вспоминали былое. Вдруг друг говорит моему отцу: «Васька! Ну зачем ты меня вытаскивать пополз? Ведь тебя самого могли убить!» А отец ему отвечает: «Ну не убили же! Двум смертям не бывать, а одной не миновать! Я же на каждой мине мог подорваться, а сколько их у меня за 4 года войны было! Да только кто ж их считать будет. А ты же земляк мой. Да и не тебя одного я спас. Я, когда мины обезвреживал, думал: вот ещё чью-то жизнь спас. И для меня это было огромным стимулом. Я спасал людей, которых даже не знал. Думаю, что они потом с благодарностью вспоминали неизвестного минёра, то есть меня.»

«Группе минёров была дана команда скрытно разминировать концентрационный лагерь, в котором находились дети. В этом лагере были разных возрастов, их содержали для того, чтобы брать их кровь для фашистских лазаретов и госпиталей. Немцы заминировали всю территорию вокруг лагеря, а затем бросили всё и отступили. Минеры принялись за работу, стараясь, чтобы их не обнаружили пленные дети, но, как ни старались, дети их заметили, потому что уже знали, что немцы их бросили, и пытались вырваться на свободу. Но вот кто-то из детей увидел через щели в досках барака наших бойцов. Они выломали двери и бросились к нам навстречу прямо по заминированному полю. Минёры кричали: «Стой!», «Ложись!», «Не смей!», но дети бежали, ошалев от счастья, подрываясь на минах…. Вверх летели руки, ноги… Но это их не останавливало, дети бежали и бежали… А минёры, взрослые мужчины. Не раз смотревшие смерти в лицо, плакали от бессилия…
Это был самый страшный эпизод в жизни отца. Об этом он не любил рассказывать, а если вспоминал, то я видел, как тяжело и горько было ему, и всегда отец смахивал слезу с глаз.»

«Когда я шёл в «Бессмертном полку» с портретом отца, а рядом шёл внук с портретом прадеда, это было для меня огромным счастьем, так как мой отец не зря воевал и победил и фамилию нашу увековечил. Наконец-то вся страна вспомнила про эту войну, и что те, кто воевал, погиб во имя этой победы. Их портреты прошли не только в России, а по всему земному шару.
Значит, ничто не забыто, а это уже наша победа, хотя многие это осознали только сейчас. Но лучше поздно, чем никогда.
Поэтому мне захотелось, чтобы эти краткие воспоминания о моем отце знали мои дети, внуки и правнуки. Будешь помнить ты – будут помнить тебя! Забыть о своих предках – большой грех!»